АСТАФЬЕВА  НАТАЛЬЯ

В полдневный жар в долине Дагестана...
Чудачеством назвали честность...
Я не могу знакомиться с людьми... 

Набросилось наглое время...

В полдневный жар в долине Дагестана...

В полдневный жар в долине Дагестана... (1)
Не Дагестана, а Таджикистана,
Абхазии, Осетии, Чечни
с свинцом в груди везде лежат они.

И снится им... Нет, ничего не снится.
И сыновей своих в них не узнав,
отрекшейся империи столица
не видит их в своих бездумных снах.

И разговора нет о них в гостиных
меж дам и веселящихся господ.
А юношей тела лежат в долинах,
и гибнущих ещё не кончен счёт.

И снится мне долина Дагестана...
Не Дагестана, а Таджикистана,
Абхазии, Осетии, Чечни,
где в одиночестве лежат они...
Моим давнишним смертникам сродни. 

(1) Стихотворение М. Лермонтова “Сон”

1994 г.

Чудачеством назвали честность...

Чудачеством назвали честность,
а воровство признали нормой,
сослали славу в неизвестность,
цвет красный именуют чёрным.

Бедность считается пороком,
богатым быть теперь престижно,
а бомж, бродящий по дорогам,
сам виноват, ему же стыдно.

Бандит вдруг стал джентльменом светским.
Стыд-совесть сделались бесстыдством
Любовь сегодня стала сексом.
И только сыск остался сыском.

Всё вывернули наизнанку,
так что из дыр торчит основа.
Уже не маузеру – танку
в словесных преньях дали слово.

Мораль и право отменили,
суд стал преступников орудьем...
Как в этом ненормальном мире
нам жить, ещё нормальным людям?

1994 г.

Я не могу знакомиться с людьми...

Я не могу знакомиться с людьми,
дрожит ладонь с брезгливою опаской,
пока меж нами бродят (кто? – пойми!)
доносчики тридцать седьмого в масках.

Доныне в сейфах скрыты имена.
Они оклеветали самых лучших!..

Плывёт по городу, как душная волна,
толпа седых убийц благополучных.

1989 г.

Набросилось наглое время...

Набросилось наглое время

на нашу больную страну.

Не с этими я и не с теми,

но вместе со всеми тону.

Ни в тех я не вижу, ни в этих

России особую стать.

А те, кому верить бы, - в нетях.

Их нет или их не видать.

1994 г.