ЛОЗА  ЮРИЙ

Плот

Мать пишет

Пиво

Девочка в баре

Баба Люба

Пробуждение

Смерть

Вокзальные буфеты

Плот

На маленьком плоту

Сквозь бури дождь и грозы,

Взяв только сны и грёзы

И детскую мечту,

Я тихо уплыву

Лишь в дом проникнет полночь,

Чтоб рифмами наполнить

Мир, в котором я живу.

Ну и пусть

Будет нелёгким мой путь,

Тянут ко дну боль и грусть,

Прежних ошибок груз.

Но мой плот,

Свитый из песен и слов,

Всем моим бедам назло                

Вовсе не так уж плох!

Я не от тех бегу

Кто беды мне пророчит -

Им и теплей и проще

На твёрдом берегу.

Им не дано понять -

Что вдруг со мною стало,

Что вдаль меня позвало,

Успокоит что меня.

Нить в прошлое порву

И, дальше будь что будет –

Из монотонных будней

Я тихо уплыву.

На маленьком плоту,

Лишь в дом проникнет полночь,

Мир, новых красок полный,

Я, быть может, обрету.

Мать пишет

Мать пишет,

Что цел ещё наш домик на опушке,

Но опустел и одинок.

И что хранит мои игрушки,

А я читаю между строк:

"Ты береги себя, сынок"

Мать пишет,

Что незаметно годы пролетели, —

Прибило инеем висок,

Что рано руки огрубели,

А я читаю между строк:

"Я очень жду тебя, сынок".

Мать пишет,

Что далеко ещё седая старость,

Что гонит хвори за порог,

Что не берёт её усталость,

А я читаю между строк:

"Мне плохо без тебя, сынок".

Мать пишет,

Что снова за окном звенят капели,

Опять весна приходит в срок,

Грачи на гнёзда прилетели...

А я читаю между строк:

"Дождусь ли я тебя, сынок?"

Пиво

У прилавка шум и гам и суета и толчея,

Всюду грязь и рыбья чешуя.

Попивают пиво

Свежего разлива

Рядышком такие же как я.

Пена через край и кружки весело звенят в руках.

Бабушка в плаще и в синяках

Попивает пиво

И косит игриво,

Завлекая старика в очках.

Облезлые стены,

Опухшие лица мозги животы.

Под хлопьями пены

Навеки уснули дела и мечты.

Жизнь повернулась спиной

К пивной.

Справа двое мужиков стоят уже давным-давно,

Им плевать что не разрешено –

Запивают пивом

Свежего разлива

Мутное багровое вино.

Слева громко кашляет сморкается седой толстяк –

Слышу я как легкие свистят.

Окунает в пиво

Нос-большую сливу -

Для него пять кружечек – пустяк.

Дым от сигарет столбом и люди словно в облаках.

Завтра будет видно, а пока

Попивает пиво

Свежего разлива

Рядышком зелёная тоска.

Девочка в баре

Девочка сегодня в баре,

Девочке пятнадцать лет.

Рядом худосочный парень,

На двоих один билет.

Завтраки за всю неделю,

Невзирая на запрет,

Уместились в два коктейля

И полпачки сигарет.

Вот это жизнь –

Живи, не тужи

Жалко, что не каждый вечер

Такая жизнь.

Мама держись,

Папа дрожи

Если будет каждый вечер

Такая жизнь.

Девочка, конечно, рада,

Что на ней крутые штаны.

Девочку щекочут взгляды,

Те, что пониже спины.

Девочка глядит устало,

Ей, как будто, всё равно,

Мол, узнала-испытала

Всё уже давным-давно.

Дым от сигарет клубится

Так, что можно вещать топор.

Через трубочку струится

Бестолковый разговор.

Девочка, сдурев от шума

И от дыма окосев,

Что-нибудь решать и думать

Отучается совсем.

Баба Люба

Рок-н-ролл бродил по миру,

Пролезая во все дыры,

Вот и к нам он заглянул,

К нам он заглянул,

Нас не обманул.

Мы его так долго ждали,

Донимали нас печали.

Вот и к нам пришёл,

Вот он нас нашёл,

Старый добрый рок-н-ролл.

Мама любит танго, папа любит джаз,

Младший брат за диско душу дьяволу продаст,

Лишь баба Люба

Понимает меня,

Потому что любит

Рок-н-ролл как и я

Только баба Люба,

Понимает меня,

Потому что любит

Рок-н-ролл как и я!

Если до получки три-четыре дня, –

Очень нужен рублик и не знаешь где занять,

Но баба Люба

Понимает меня –

Из широких юбок

Достаёт три рубля.

Если среди ночи вдруг пришли друзья:

Выпить очень хочется – иду к бабусе я

И баба Люба

Понимает меня, –

Есть у бабы Любы

Самодельный коньяк.

Даже на машину, дачу и коня

Я бы бабу Любу ни за что не променял,

Ведь баба Люба

Понимает меня,

Потому что любит

Рок-н-ролл как и я!

Пробуждение

Одев на мятое лицо

Осмысленности маску,

Я разогнал тяжёлый сон,

Икнув по-царски.

Вчерашний хмель гудит в костях,

Желудок пышет жаром.

И, приподнявшись на локтях,

Я взглядом шарю.

И вижу то же, что вчера:

Мой гардероб разбросан,

Окурков смрадная гора

Под самым носом.

А на столе и под столом

Как после долгой битвы –

Разгул, разнос, разбой, разгром,

Всё перебито.

А это кто мне греет бок,

Лопочет что-то сонно?

Откуда здесь, кто приволок?

А, после вспомню.

А впрочем, вроде ничего…

Марина или Лена…

Мне упирается в живот

Её колено, острое колено.

Гудит как улей голова.

И, улыбнувшись криво,

Толкаю: "Девочка, вставай,

Сходи за пивом!

Пошарь на кухне, я ленюсь,

А там должно остаться…

Ну ладно, ладно, отвернусь.

Тоже мне – цаца.

Халат накинь, он там, в шкафу,

А может быть на батарее,

Что, принесла? Ура, живу!

Иди, погрею…

Тебе во сколько и куда,

Однако, опоздала…"

Ну что ж, день начат, как всегда.

И всё с начала...

Смерть

Она лежала на столе…

И в первый раз за много лет

Он не узнал худое жёлтое лицо.

Ему всё виделось с трудом:

И этот стол, и этот дом,

В котором он считался мужем и отцом.

А по углам сидел народ,

Забыв про кур и огород,

Детишки стайкою толпились у окна.

А он стоял – ни "бе", ни "ме",

Как будто в собственном дерьме,

И вспоминал, и вспоминал, и вспоминал…

Когда-то он её любил,

Почти не бил, когда не пил,

Пока не отдал за бутылку свой баян.

Шептал ей нежные слова,

Случалось даже целовал,

Но ревновал к столбам, деревьям и друзьям.

Она тихонею была,

И счастья трепетно ждала,

Пока хватало слабых малых женских сил.

Не замечала голых стен,

Живя для дома и детей,

А он всё пил, а он всё пил, о, как он пил…

Так устроено от бога

Бабье существо –

Пусть он гадкий, пусть убогий,

Пусть кретин, но свой.

Пусть подонок, пусть ублюдок,

Пусть свинья и дрянь, –

Всё равно прощают, любят,

А зря!

Она лежала на столе

Дорогу жизни одолев,

Оставив все свои нехитрые дела.

В цепи других, ещё одна

Недолюбившая сполна,

Не получившая ни счастья, ни тепла.

Он постоял и вышел вон,

Неслышно, медленно, как вор,

И на крыльце, услышав странный хриплый смех,

Со страхом вдруг он понял, что

Его беззубым вялым ртом

Смеялась смерть, смеялась смерть,

Смеялась смерть…

Вокзальные буфеты

Эх, вокзальные буфеты:

Тёплый кофе бочковой,

Прошлогодние конфеты

И котлеты с синевой.

Мухи сонною оравой

Наблюдают свысока,

Как разбавленной отравой

Люди морят червячка.

Припев:

Можно жить легко и величаво,

Думать о любви и красоте.

Можно всё на свете обустроить, но с начала

Нужно, чтобы не ворчало,

Не пищало, не кричало,

Чтобы не урчало в животе.

“Мона Лиза семь-на-восемь”

Плавно делает дела.

За прилавком деньги косит,

На гастритах гонит план.

Масса ропщет, матерится,

И купюрами шуршит,

А буфетная царица

Торопиться не спешит.

Просят бедные желудки
Молока и овощей.
От вокзальной пищи жутко,
Но нельзя не есть вообще.

Ах родимые буфеты –
Все расценки с потолка.
Перемены бродят где-то,
Вас не трогая пока.