ЖИГУЛИН АНАТОЛИЙ
Вина
Отец
Памяти друзей
Сны
Стихи
Вина
Среди невзгод судьбы тревожной
Уже без боли и тоски
Мне вспоминается таёжный
Поселок странный у реки.
Там петухи с зарёй не пели,
Но по утрам в любые дни
Ворота громкие скрипели,
На весь посёлок тот – одни.
В морозной мгле дымили трубы.
По рельсу били – на развод,
И выходили лесорубы
Нечётким строем из ворот.
Звучало:
«Первая Вторая ..»
Под строгий счёт шеренги шли.
И сосны, ругань повторяя,
В тумане прятались вдали...
Немало судеб самых разных
Соединил печальный строй.
Здесь был мальчишка, мой соклассник,
И Брестской крепости герой.
В худых заплатанных бушлатах, (1)
В сугробах, на краю страны –
Здесь было мало виноватых,
Здесь было больше –
Без вины.
Мне нынче видится иною
Картина горестных потерь:
Здесь были люди
С той виною,
Что стала правдою теперь.
Здесь был колхозник,
Виноватый
В том, что, подняв мякины куль,
В «отца народов» ухнул матом
(Тогда не знали слова «культ»)...
Смотри, читатель:
Вьюга злится.
Над зоной фонари горят. (2)
Тряпьём прикрыв худые лица,
Они идут
За рядом – ряд.
А вот и я.
В фуражке летней.
Под чей-то плач, под чей-то смех
Иду – худой, двадцатилетний –
И кровью харкаю на снег.
Да, это я.
Я помню твёрдо
И лай собак в рассветный час,
И номер свой пятьсот четвёртый,
И как по снегу гнали нас,
Как над тайгой
С оттенком крови
Вставала мутная заря...
Вина ..
Я тоже был виновен.
Я арестован был не зря.
Всё, что сегодня с боем взято,
С большой трибуны нам дано,
Я слышал в юности когда-то,
Я смутно знал давным-давно.
Вы что, не верите?
Проверьте –
Есть в деле, спрятанном в архив,
Слова – и тех, кто предан смерти,
И тех, кто ныне, к счастью, жив.
О, дело судеб невесёлых
О нём – особая глава.
Пока скажу,
Что в протоколах
Хранятся и мои слова.
Быть может, трепетно,
Но ясно
Я тоже знал в той дальней мгле,
Что поклоняются напрасно
Живому богу на земле.
Вина
Она была, конечно.
Мы были той виной сильны.
Нам, виноватым, было легче,
Чем взятым вовсе без вины.
Я не забыл:
В бригаде БУРа (3)
В одном строю со мной шагал
Тот, кто ещё из царских тюрем
По этим сопкам убегал.
Он лес пилил со мною вместе,
Железной воли человек,
Сказавший «нет» на громком съезде
И вдруг исчезнувший навек.
Я с ним табак делил, как равный,
Мы рядом шли в метельный свист:
Совсем юнец, студент недавний
И знавший Ленина чекист...
О, люди
Люди с номерами.
Вы были люди, не рабы.
Вы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.
Я с вами шёл в те злые годы,
И с вами был не страшен мне
Жестокий титул «враг народа»
И чёрный
Номер
На спине.
(1) Бушлат - короткая верхняя одежда.
(2) Зона - лагерная зона: пространство советского концлагеря.
(3) БУР - барак усиленного режима для провинившихся заключённых.
1962-1963 г.
Отец
В серый дом (1)
Моего вызывали отца.
И гудели слова
Тяжелее свинца.
И давился от злости
Упрямый майор.
Было каждое слово
Не слово – топор.
– Враг народа твой сын
Отрекись от него
Мы расшлёпаем скоро
Сынка твоего ..
Но поднялся со стула
Мой старый отец.
И в глазах его честных
Был тоже – свинец.
– Я не верю – сказал он,
Листок отстраня. –
Если сын виноват –
Расстреляйте меня.
(1) Серый дом - дом КГБ в Ленинграде.
1962 г.
Памяти друзей
Имею рану и справку
Б. Слуцкий
Я полностью реабилитирован.
Имею раны и справки.
Две пули в меня попали
На дальней глухой Колыме.
Одна размозжила локоть,
Другая попала в голову
И прочертила по черепу
Огненную черту.
Та пуля была спасительной –
Я потерял сознание.
Солдаты решили: мёртвый –
И за ноги поволокли.
Три друга мои погибли.
Их положили у вахты,
Чтоб зеки шли и смотрели –
Нельзя бежать с Колымы.
А я, я очнулся в зоне.
А в зоне добить невозможно.
Меня всего лишь избили
Носками кирзовых сапог.
Сломали ребра и зубы.
Били и в пах, и в печень.
Но я всё равно был счастлив –
Я остался живым.
Три друга мои погибли.
Больной, исхудалый священник,
Хоть гнали его от вахты,
Читал над ними Псалтирь. (1)
Он говорил: Их души
Скоро предстанут пред Богом.
И будут они на небе,
Как мученики – в раю .
А я находился в БУРе.
Рука моя нарывала,
И голову мне покрыла
Засохшая коркой кровь.
Московский врач- отравитель
Моисей Борисович Гольдберг
Спас меня от гангрены,
Когда шансы равнялись нулю.
Он вынул из локтя пулю –
Большую, утяжелённую,
Длинную - пулемётную –
Четырнадцать грамм свинца.
Инструментом ему служили
Обычные пассатижи,
Чья-то острая финка,
Наркозом – обычный спирт.
Я часто друзей вспоминаю:
Ивана, Игоря, Федю.
В глухой подмосковной церкви
Я ставлю за них свечу.
Но говорить об этом
Невыносимо больно.
В ответ на распросы близких
Я долгие годы молчу.
(1) Псалтирь - Книга псалмов - одна из библейских книг Ветхого Завета.
1987 г.
Сны
Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
А мне побеги,
Всё побеги снятся...
Мне шорохи мерещатся из тьмы.
Вокруг сугробы синие искрятся.
Весь лагерь спит,
Уставший от забот,
В скупом тепле
Глухих барачных секций.
Но вот ударил с вышки пулемёт.
Прожектор больно полоснул по сердцу.
Вот я по полю снежному бегу.
Я задыхаюсь.
Я промок от пота.
Я продираюсь с треском сквозь тайгу,
Проваливаюсь в жадное болото.
Овчарки лают где-то в двух шагах.
Я их клыки оскаленные вижу.
Я до ареста так любил собак.
И как теперь собак я ненавижу ..
Я посыпаю табаком следы.
Я по ручью иду,
Чтоб сбить погоню.
Она всё ближе, ближе.
Сквозь кусты
Я различаю красные погоны.
Вот закружились снежные холмы...
Вот я упал.
И не могу подняться.
...Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
А мне побеги,
Всё побеги снятся...
1962-1963 г.
Стихи
Когда мне было
Очень-очень трудно,
Стихи читал я
В карцере холодном.
И гневные, пылающие строки
Тюремный сотрясали потолок:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – всё молчи .. (1)
И в камеру врывался надзиратель
С испуганным дежурным офицером.
Они орали:
– Как ты смеешь, сволочь,
Читать
Антисоветские
Стихи.
(1) Стихотворение М.Ю. Лермонтова “Смерть Поэта”.
1962 г.
Комментарии
Отправить комментарий