НЕКРАСОВ  НИКОЛАЙ,  НЕКРАСОВСКАЯ  ЛЮДМИЛА

Еду ли ночью по улице тёмной...

Тройка

Внимая ужасам войны...

Еду ли ночью по улице тёмной...

Еду ли ночью по улице тёмной,

Бури заслушаюсь в пасмурный день -

Друг беззащитный, больной и бездомный,

Вдруг предо мной промелькнёт твоя тень!

Сердце сожмётся мучительной думой.

С детства судьба невзлюбила тебя:

Беден и зол был отец твой угрюмый,

Замуж пошла ты - другого любя.

Муж тебе выпал недобрый на долю:

С бешеным нравом, с тяжёлой рукой;

Не покорилась - ушла ты на волю,

Да не на радость сошлась и со мной...

Помнишь ли день, как больной и голодный

Я унывал, выбивался из сил?

В комнате нашей, пустой и холодной,

Пар от дыханья волнами ходил.

Помнишь ли труб заунывные звуки,

Брызги дождя, полусвет, полутьму?

Плакал твой сын, и холодные руки

Ты согревала дыханьем ему.

Он не смолкал - и пронзительно звонок

Был его крик... Становилось темней;

Вдоволь поплакал и умер ребёнок...

Бедная! слёз безрассудных не лей!

С горя да с голоду завтра мы оба

Также глубоко и сладко заснём;

Купит хозяин, с проклятьем, три гроба -

Вместе свезут и положат рядком...

В разных углах мы сидели угрюмо.

Помню, была ты бледна и слаба,

Зрела в тебе сокровенная дума,

В сердце твоём совершалась борьба.

Я задремал. Ты ушла молчаливо,

Принарядившись, как будто к венцу,

И через час принесла торопливо

Гробик ребёнку и ужин отцу.

Голод мучительный мы утолили,

В комнате тёмной зажгли огонёк,

Сына одели и в гроб положили...

Случай нас выручил? Бог ли помог?

Ты не спешила печальным признаньем,

     Я ничего не спросил,

Только мы оба глядели с рыданьем,

Только угрюм и озлоблен я был...

Где ты теперь? С нищетой горемычной

Злая тебя сокрушила борьба?

Или пошла ты дорогой обычной,

И роковая свершится судьба?

Кто ж защитит тебя? Все без изъятья

Именем страшным тебя назовут,

Только во мне шевельнутся проклятья -

     И бесполезно замрут!..

Август 1847 г.

Тройка

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от весёлых подруг?

Знать, забило сердечко тревогу -

Всё лицо твоё вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливо

За промчавшейся тройкой вослед?..

На тебя, подбоченясь красиво,

Загляделся проезжий корнет.

На тебя заглядеться не диво,

Полюбить тебя всякий не прочь:

Вьётся алая лента игриво

В волосах твоих, чёрных как ночь;

Сквозь румянец щеки твоей смуглой

Пробивается лёгкий пушок,

Из-под брови твоей полукруглой

Смотрит бойко лукавый глазок.

Взгляд один чернобровой дикарки,

Полный чар, зажигающих кровь,

Старика разорит на подарки,

В сердце юноши кинет любовь.

Поживёшь и попразднуешь вволю,

Будет жизнь и полна и легка...

Да не то тебе пало на долю:

За неряху пойдёшь мужика.

Завязавши под мышки передник,

Перетянешь уродливо грудь,

Будет бить тебя муж-привередник

И свекровь в три погибели гнуть.

От работы и чёрной и трудной

Отцветёшь, не успевши расцвесть,

Погрузишься ты в сон непробудный,

Будешь няньчить, работать и есть.

И в лице твоём, полном движенья,

Полном жизни, - появится вдруг

Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

И схоронят в сырую могилу,

Как пройдёшь ты тяжёлый свой путь,

Бесполезно угасшую силу

И ничем не согретую грудь.

Не гляди же с тоской на дорогу

И за тройкой вослед не спеши,

И тоскливую в сердце тревогу

Поскорей навсегда заглуши!

Не нагнать тебе бешеной тройки:

Кони крепки и сыты и бойки, -

И ямщик под хмельком, и к другой

Мчится вихрем корнет молодой...

1846 г.

Внимая ужасам войны...

Внимая ужасам войны,

При каждой новой жертве боя

Мне жаль не друга, не жены,

Мне жаль не самого героя...

Увы! утешится жена,

И друга лучший друг забудет;

Но где-то есть душа одна -

Она до гроба помнить будет!

Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и прозы

Одни я в мире подсмотрел

Святые, искренние слёзы -

То слёзы бедных матерей!

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве,

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей...

1856 г.

НЕКРАСОВСКАЯ  ЛЮДМИЛА

Письмо

Как любят божество

Письмо

Мой друг, уж ночь клонится к свету,

А я не в силах лечь в постель...

Тебе признаюсь по секрету,

Что утром еду на дуэль.

Увы, дурных предчувствий полон,

Пишу я горестно. Прости.

Недавно снилось, будто ворон

Накаркал мне конец пути.

Тогда отринул я тревогу,

Приметы вздорные коря,

И в робости молиться Богу

Не стал, а нынче понял – зря...

Зато, дружище, я заметил

То, что верней любых примет:

Тьму петербуржских грязных сплетен

Выносит подло высший свет,

И, словно мухи на варенье,

Кружится светской черни рой.

Прости, что горьким наблюденьем

В последний раз делюсь с тобой,

Хоть о другом сказать намерен:

Его едва ли я убью.

Скорее, он меня...  Уверен,

Ты просьбу выполнишь мою.

В знак нерушимой дружбы нашей

Я завожу об этом речь:

Прошу тебя мою Наташу

От всех наветов уберечь.

Она ни в чем не виновата.

Во всем виновен лишь Дантес.

Прощай! Люблю тебя, как брата.

Храни Наташу. Твой А.С.

 

Как любят божество

Любить до умопомраченья.

Любить, как любят божество.

Знать, что мое предназначенье

В том, чтобы быть женой его.

Простить ему все увлеченья.

Средь всевозможной шелухи

Имели для меня значенье

Лишь письма мужа и стихи.

О, сколько раз, благоговея,

Я их читала наизусть,

В них предугадывать умея

Его восторженность и грусть!

Сколь сладким было счастье наше

В тот миг, когда наедине

Он говорил: «Люблю, Наташа!»

И улыбалось небо мне.

Но счастье слишком торопливо.

Зато безжалостно вдовство!

Как без любимого тоскливо!

Как невозможно без него!

Два года траура – попытка

Печаль на сердце заглушить.

Года безмолвия, как пытка,

Которую не пережить.

А память снова возвращает

Меня в минулое. И там

Он ненасытно приникает,

Как к роднику, к моим устам…

Июль 29, 2019 г.